Женская зависть, или Как избавиться от соперниц - Страница 24

– Мне он ни к чему.

– Ты же сказал, чтобы я его тебе отдала!

– В заряженном состоянии.

– Значит, в разряженном он тебе не нужен?

– В разряженном он не представляет опасности. Из пистолета стреляла ты. Ты убила человека, и на нем твои отпечатки пальцев. Ты бы его здесь не оставляла. Очень серьезная улика. От таких вещей нужно избавляться.

– Мне его нужно выкинуть? – От моей былой уверенности не осталось даже следа.

– Думаю, не помешает.

– Хорошо, выкину, – в каком то замешательстве произнесла я.

Только в этот момент я осознала, что несколько минут назад я застрелила человека. И пусть этот человек был подонком и подлецом, но ведь никто не давал мне права его убивать. Вообще-то за убийство мне грозит тюрьма... Я же только начала жить...

Сев на порог, я обхватила голову руками, затряслась, как в лихорадке, и заревела.

С тех пор как я похоронила Ольгу, я перестала быть сильной... Несмотря на то что Надя героически переносила все операции и пролежала в больнице почти два года, она была каким-то слабым и даже безвольным существом, которое боялось собственной тени и старости.

Я и сама не знаю, зачем то и дело трогала свое лицо. Мне постоянно казалось, что новая кожа сморщится и лицо покроется страшными глубокими морщинами. Ведь я исключение из правил. Я попыталась доказать самой себе, что от возраста можно убежать, если хорошо постараться. Мне было стыдно и больно признаться самой себе, что все, что я делала с собою эти два года, я делала ради Стаса. Разве я сильная, если не могу отказаться от своей любви, которая, вместо того чтобы созидать, меня же разрушает?

И все же, несмотря ни на что, я всегда буду благодарна Стасу за те годы, которые мы провели вместе. Я благодарна ему за надежду, пусть даже не оправданную. Я даже благодарна ему за то, что я полностью разрушена и практически убита...

С тех самых пор, как я стала Надеждой, мое сердце опустело... Я уже забыла, что можно смотреть на мир радостными глазами. Несмотря на то, что мое сердце пусто, оно иногда так страшно болит...Так сильно, что иногда хочется пустить пулю прямо в него. Только бы оно перестало болеть.

Странно, моя любовь разбила мне сердце, но, несмотря на это, она продолжает жить внутри него. Столько лет любить с такой самоотдачей... Мне до сих пор хочется плакать в тот момент, когда я вспоминаю ЕГО руки и ЕГО губы... Я готова отдать слишком многое, даже собственную гордость, чтобы на несколько минут почувствовать ЕГО рядом с собой...

Я думала, что я начала новую жизнь, но я не думала, что я буду смотреть на эту жизнь потухшими глазами. Я устала. Просто устала...

Я столько сделала для НЕГО. Я даже сделала себя в два раза моложе, но вот когда я увидела свадебные фотографии, я поняла, что ЕМУ это совсем не нужно. В очередной раз мое самопожертвование не оценили...

Не думаю, что в моей жизни когда-нибудь появится близкий человек. Слишком уж печален прошлый опыт. Он не позволит доверять мне тому, кто может встретиться на моем пути. Слишком сильна еще эмоциональная зависимость от того, кого я люблю...

Странная особенность человека – испытывать надежду. Испытывать надежду даже тогда, когда кажется, что ее уже нет. Сколько еще можно надеяться? Месяц? Год? Всю жизнь? Говорят, что этот срок зависит от степени уважения к себе. Не знаю... Я бы не смогла сказать, что я себя не уважаю, просто я попала в сети любви, и от этой любви иногда плавится мой мозг. Очень хочется себя пожалеть, поплакать над собственной доверчивостью, посмотрев с ужасом на то, как сквозь пальцы медленно, но верно просачивается надежда....

Мне было легче существовать в образе Ольги, потому что она – это я. Когда ей было трудно и больно, ее всегда спасала всепоглощающая любовь к себе. Она понимала, что нужно любить себя, и ей была по-настоящему близка роль сильной стервы, а не честнейшей влюбленной идиотки.

– Послушай, хватит реветь. Терпеть не могу женские слезы. Где здесь колодец, в который, как ты утверждаешь, Марат бросил тела своих убитых приятелей?

– Где-то за домом.

– Может, ты все-таки покажешь?

– А я откуда знаю? Я вообще на улицу не выходила. Меня сюда прямо в чемодане из отеля привезли. Что ты разговариваешь со мной, как с хозяйкой дома? Я здесь просто проездом, – съязвила я.

– Тогда уйди с порога. Я хочу сам посмотреть.

Я отошла в сторону, Степан прошел за дом и через пару минут вернулся.

– Да уж, – только и мог сказать он.

– Мне показалось, что это его друзья, но он сказал, что, когда есть деньги, друзья не нужны, – словно в бреду произнесла я и вновь почувствовала, как заболел затылок. – Он их так быстро застрелил... Я даже не успела опомниться.

– А тебя он тогда почему не застрелил?

– А какой смысл ему в меня стрелять? Без меня ему не снять деньги с моего счета.

– Марат что, совсем с катушек слетел?! Это точно он тех троих убил?

– Ну не я же!

– А почему я, собственно, должен тебе верить?

– Неужели ты поверишь в то, что я сама всех этих троих шлепнула и по одному в колодец перетащила... Вообще-то я сегодня первый день как из клиники вышла. У меня перед глазами все плывет и организм сильно ослаблен... Мне только трупы осталось таскать...

– Тоже верно. А почему он был голый, когда я пришел?

– Он хотел меня изнасиловать перед тем, как снять деньги в банке и убить, – произнесла я безжизненным голосом. – Почему бы не попользоваться, если есть такая возможность? Вот он разделся для того, чтобы продемонстрировать мне свое могучее орудие пыток. Так что ты пришел вовремя.

– А если бы я не пришел?

– Если бы ты не пришел, мне бы пришлось огреть его бутылкой по голове или расколоть о его голову стул.